Дореволюционные науки. Раздел Ботаника.
Ботаническая деятельность в России начинается соответственно с учреждения академии наук (1725) так как отрывочные, разбросанные сведения о растениях в сочинениях Турнефора, Тилландса и других настолько незначительны, что не могли оказать никакого влияния на ход истории развития науки. Первым академиком-ботаником был Буксбаум, сделавший, впрочем, для систематики не особенно много. Несравненно больше значения имеют труды И. Гмелина, составившего "Сибирскую флору" (1178 растений с приложением 300 чертежей), классическое сочинение для своего времени. Ученик его, Крашенинников, особенно известен описанием Камчатки. Однако, после смерти И Гмелина, в ботанической деятельности академии наступил застой и только через 20 лет, в царствование Екатерины II, снова начинается блестящий период ботанической деятельности, когда (1766) был снаряжен ряд экспедиций для физико-топографического исследования России, в которых принимал участие замечательный ботаник того времени Паллас, а также Гильденштедт, Гмелин (младший), Лепехин, Фальк, Георги. Из них Паллас не только дал подробное описание совершенно новых видов, но сделал также много ценных указаний для ботанической географии, располагая группы растений в известном географическом порядке. Кроме того, им же была начата обработка русской флоры, законченной впоследствии Георги. В то же время можно указать на труды целого ряда ботаников в Москве, исследовавших флору России совершенно независимо от академии. Сюда относятся труды Х. Стефана, Ф. Фишера, Г. Гофмана. Особую услугу делу ботаники оказал граф А. К. Разумовский основанием ботанического сада в подмосковном своем имении, Горенках (1798), для разработки коллекций которого был приглашен ряд ботаников из-за границы и в том числе Ф. Фишер, бывший впоследствии первым директором ботанического сада в Петербурге, куда перешла большая часть коллекций из прекратившего к этому времени свое существование Горенского сада. Главной задачей вновь основанного сада в Петербурге (1823) было исследование флоры России, главным образом - отдаленнейших ее окраин: так, в этом отношении можно указать на труды Н. С. Турчанинова, исследователя флоры юго-восточной Сибири, К. А. Мейера, много потрудившегося над флорой Кавказа, Л. И. Шренка, исследователя нашего севера. Одновременно с деятельностью ботанического сада в академии снова выдвинулся ряд замечательных ботаников-систематиков: Триниус, известный своими работами по злакам, вышеупомянутый К. А. Мецер, Г. Мершенс, Бонгарь. Вообще, по мере систематического материала является необходимость нем разобраться; на сцену выступает ряд систематиков-монографов, работающих независимо от академии или имеющих к ней лишь косвенное отношение, таковы: профессор Р. Э. Траутфеттер, А. К. Бунге, описавший также флору северного Китая; наконец, К. Ледебург, помимо многочисленных собственных исследований, объединивший все разбросанные до тех пор сведения о флоре России в одно целое под заглавием "Flora Rossica" (1842 - 1851), обширный классический труд, не утративший и поныне своего значения. Приблизительно с этого времени, то есть с начала пятидесятых годов, ботаническая деятельность в России уже заметно расширяется: резко обозначаются два течения. С одной стороны, с увеличением числа русских университетов и расширением поля ученой деятельности, у нас необходимо должны отразиться направления западной мысли и в остальных областях ботаники, то есть анатомии, эмбриологии, морфологии и физиологии растений. Действительно, области эти начинают сильно разрабатываться русскими профессорами, которые все являются учениками и представителями той или другой школы Запада, преимущественно германской. С другой стороны, начатое еще академией и ботаническим садом изучение флоры России быстрыми шагами идет вперед и кроме того под влиянием новых течений в ботанической географии на Западе (Гризберг), приобретает новую, особую окраску: на первый план выступают уже вопросы о растительных формациях, о взаимной связи между растительностью и климатом, почвой. Конечно, только труды, накопленные предшествующими поколениями ботаников в продолжение более, чем сотни лет, дали возможность систематике (флористике) стать на этот новый и в высшей степени плодотворный для нее путь. К числу представителей этой переходной эпохи можно отнести, например, И. Г. Борщова, с его исследованием Арало-Каспийской области и в особенности Рупрехта, смело заявившего в своем исследовании о черноземе, что "чернозем есть вопрос ботанический". Произведение это в высшей степени разностороннего ученого может служить звеном между академической старой школой чистых систематиков по преимуществу и новыми течениями по геоботанике. В этом исследовании, отчасти, впрочем, случайного характера, Рупрехт, предлагая в общих чертах удовлетворительную гипотезу о происхождении чернозема, затрагивает тот "степной вопрос", которому немало сил было посвящено еще Палласом и Бэром и который в настоящее время привлек к себе ученых всевозможных специальностей: геологов-почвенников, метеорологов, зоологов, ботаников. Но настоящим основателем и главой до известной степени национальной, фитогеографической школы следует признать А. Н. Бекетова; сравнительно мало написавший оригинальных произведений, сторонник гризебаховских теорий, он создал, однако, целый ряд последователей. Достаточно сказать, что большая часть наших геоботаников являются его учениками и продолжателями данного им направления, прибегая в то же время к совершенно самостоятельным методам исследования. Впрочем, разработке степного вопроса в частности много способствовал известный наш почвовед В. В. Докучаев, привлекший к его изучению целый ряд ботаников: Г. И. Танфильева, А. Н. Краснова и других. Кроме того в этом направлении можно указать труды: Д. А. Кожевникова, и Н. Я. Цингера, Д. И. Литвинова, П. П. Саницкого. В то же время фитогеография северной России разрабатывалась: Х. Я. Гоби, И. Ф. Шмальгаузеном, Н. И. Кузнецовым, М. П. Курилиным, Г. И. Танфильевым, В. Л. Комаровым, А. А. Антоновым. Однако, за этот период времени можно насчитать немало работ чисто флористического или монографического характера. Так, следует указать на труды Н. Н. Кауфмана, "Московская флора" которого послужила образцом для дальнейших произведений этого рода; К. Мейнсгаузена, Н. И. Кузнецова, Маевского. А. Н. Петунникова, О. А. и Б. А. Федчинков. Восточная флора и в тоже время отношение леса к степи разрабатываются кружком естествоиспытателей при казанском университете: П. Крыловым, Ю. Шеллем, Н. Мартьяновым, Гордягиным, Бушем, Талиевым и в особенности С. И. Коржинским. С открытием обществ естествоиспытателей при наших южных университетах: новороссийском, харьковском, киевском число флористических работ здесь сильно увеличилось; особенно много исследований в этом направлении падает на долю киевского университета; так профессор И. Ф. Шмальгаузен пишет "Флору юго-западной России"; кроме того можно указать на труды В. И. Липского, Монтезора, Срединского, И. Пачоского, Совинского и других. В тоже время, с 70-х годов до последнего времени, санкт-петербургский ботанический сад деятельно занимается разработкой громадных коллекций, преимущественно Азиатской России и прилежащих к ней стран. В этом отношении следует отметить труды: Р. Э. Траутфеттера, К. И. Максимовича, Э. А. Регеля, Ф. Е. Гердера, С. И. Коржинского. С другой стороны, как уже было упомянуто, приблизительно с 50-х годов, у нас начинают разрабатываться и остальные области ботаники: физиология, морфология и анатомия, а также вообще систематика споровых. Одним из первых, крупных представителей этого рода движения следует признать Л. С. Ценковского, посвятившего свои силы главным образом на изучение микроскопического мира протистов и далеко продвинувшего вперед эту в высшей степени запутанную до него область. Ученик наиболее выдающихся микроскопистов своего времени: Брауна, Шлейдена, Мюллера, Эренберга, Ценковский в своих трудах проявил настолько много самостоятельных взглядов, что по справедливости может занять одно из первых мест не только у нас, но и за границей. Хотя, в силу исторически сложившихся обстоятельств, он не мог составить школу так, как ее понимают на западе, тем не менее, благодаря своим выдающимся качествам ученого и профессора, Ценковский оставил много учеников, среди которых достаточно указать на такие имена, как А. С. Фоминцын и М. С. Воронин. По числу работ у нас особенно выделяется отдел физиологии растений. Не входя в детальное рассмотрение работ в этой области, отметим лишь выдающихся деятелей в этом направлении: А. Ф. Баталина, И. П. Бородина, О. П. Баранецкого, С. Н. Виноградского, Вотчала, Д. О. Ивановского, П. Я. Крутицкого, Н. А. Монтеверде, Г. А. Надсона, В. И. Паладина, В. А. Ротерта, К. А. Тимирязева, А. С. Фамицына. В отделе морфологии и анатомии укажем на труды Беляева, М. С. Воронина, Х. Я. Гоби, Горожанкина, Голенкина, Навашина, Рейнгарда, С. М. Розанова, Сорокина, И. Ф. Шмальгаузена, Хмелевского. Собственно систематика (флористика) и фитогеография споровых лучше всего разработана по водорослям и грибам. Академик Мантенс оставил богатый материал по водорослям, изданный в 1840 г. под заглавием: "Illustrationes Algarum Rossiae". Этот труд дал толчок к появлению других работ по водорослям например: "Algae Ochotenses", изданная на основании материалов, собранных Миддендорфом. С тех пор в трудах наших обществ накопился богатый материал, особенно по пресноводным водорослям, который еще ждет более полной обработки. Более полных монографий, за исключением водорослей Финского залива и Белого моря, обработанных Х. Я. Гоби, у нас почти не имеется. Сказанное о водорослях относится также и к грибам, так как, со времени выхода в свет Fungi Rossici ("Hymeno et Gasteromycetes huiusque in imperio Rossico observates" и "Enumeratio stirpium in agro Petropolitano sponte crescentium", 1836 и 1837) Веймана, у нас не появлялось сколько-нибудь значительных монографий в этом направлении. Только в самое последнее время издание гербария грибов, под редакцией В. Л. Комарова, В. А. Траншеля и А. А. Ячевского, обещает, по-видимому, восполнить этот пробел, так как, заключая в себе хорошие коллекции преимущественно из отдаленных окраин России, вызовет, вероятно, в скором времени соответствующую литературу. Мхи и в особенности, лишаи пока еще исследованы мало. Впрочем, в самое последнее время С. Г. Навашиным задумано издание определителя русских мхов, первый выпуск которого уже появился в свет. Таким образом мы видим, что в продолжении более чем 150 лет, ботаника в России сделала настолько крупные успехи в области систематики высших растений и по фитогеографии вообще, что можно даже говорить о самостоятельной русской школе в этом направлении. Что же касается остальных областей ботаники, то за последние 50 лет у нас появилось столько выдающихся работ по различным вопросам физиологии и морфологии, что мы смело можем гордиться нашими успехами за это время.
